— Отец Алексий, недавно популярный еженедельник опубликовал статью, где утверждалось, что священники в больницах и тюрьмах пользуются несвободой оказавшихся там людей.
— Навязывают чужую волю страждущим? Это воспаленное какое-то воображение. Пастырская деятельность есть служение Богу и людям. И священник просто обязан быть там, где человек испытывает нужду, где людям плохо, — в тюрьмах, больницах, домах ребенка, хосписах, убежищах для бездомных. Все это было запрещено 70 лет, и священники вынуждены были заниматься только требоисполнением. А сейчас появилось больше свобод, и можно быть там, где нас действительно ждут. И Православие, на мой взгляд, та конфессия, где трудно усмотреть насилие, оно крайне чувствительно к свободному выбору человека. Господь никого по принуждению не спасает. Кроме того, больничная и тюремная деятельность священника абсолютно бескорыстна, за нее ему не платят денег, не дают льгот.
— У вас не бывает конфликтов, внутренних или внешних, как у нынешнего священника и бывшего врача?
— Да и нынешнего врача, куда же он делся? С тех пор как мы с отцом Валерием Ларичевым, к слову, он и в психиатрии был моим учителем, начали здесь, в Центре психического здоровья, пасторское служение, а потом мы совместно с сотрудниками создали этот прекрасный храм Божией Матери-Целительницы, за эти восемь лет никаких трений, не только конфликтов не было.
-Мне всегда казалось, что врач — одна из самых богоугодных профессий. Почему вы предпочли ей деятельность священника?
-Когда я заканчивал математическую школу, то думал поступать на философский или психологический, но в это время тяжело заболел мой отец. И его болезнь, и уход за ним заставили меня пересмотреть свою жизнь. Я понял, что должен служить людям в качестве врача. Сначала поступил в фельдшерское училище, потом окончил медицинский институт, работал в Кардиологическом центре, занимался проблемами табакокурения. В 89-м я решил все оставить и уйти в Церковь.
Но решение это было подготовленным. Я с детства воцерковлен, брат у меня – священник. Огромную роль в этом выборе сыграл и Алексей Федорович Лосев, которого я больше десяти лет лечил как массажист, и мне посчастливилось говорить с ним на религиозные темы. Ведь почти никто не знал до его смерти, что он был глубоко религиозным человеком, монахом. Лосев разъяснял мне многое, чего я не понимал, ведь у меня было такое образование…
-Циничное?
-Да. Мы многое обсуждали, и я помню его высказывания. Например: «Вера есть требование предельно развитого разума» или «Верю в Бога, потому что это максимально разумно» . Так говорил великий философ, филолог, историк, мыслитель и монах Андроник. Разговоры с ним изменили мое представление об иерархии ценностей, я утвердился в вере, что сначала человек духовен, а потом телесен. Более того, как психиатр я осознавал бессилие свое, потому что не мог касаться сфер духовной жизни больного. Не было у меня для этого полномочий. Я понял, что врачеванию, которому я обучен, не хватает духовной составляющей. Уходя в Церковь, думал, что действительно все оставил, но спустя всего два месяца после моего рукоположения Церковь отправляет меня на съезд главных наркологов СССР, потом на советско-американскую встречу по проблемам алкоголизма, потом на вторую. Затем я поехал в Италию учиться оказывать помощь наркоманам — там накоплен большой опыт. Открыли общину для наркоманов при храме в селе Ромашково, где служу. Она просуществовала недолго, нам отказали в аренде помещений больницы.
А для наркоманов важна терапевтическая община, амбулаторно их лечить трудно, практически невозможно. Пришлось ограничиться консультациями. Теперь веду общины трезвости. Вот одна из них сейчас закончила свой цикл — группа людей, хотящих избавиться от алкогольной зависимости, раз в неделю находила силы на встречи у нас в храме. Они продолжались несколько месяцев. Все в группе отказались от алкоголя, но были, конечно, и те, кто отошел в самом начале.
-Но ведь алкоголизм — болезнь?
-С точки зрения медицины — да. С точки зрения психологии — это зависимость. А с духовной — это страсть. Как сребролюбие, властолюбие, блуд. Врач лечит болезнь. Психолог занимается личностными проблемами, а священник — духовным врачеванием. Пастырь — наставник на пути Спасения. Объект его деятельности — личность с ее страстями и добродетелями. Греховные страсти порабощают человека, разрушают его, лишают полноты жизни и приводят к духовной смерти.
-Вы принимаете в такие общины только верующих?
-Нет, конечно всех. Господь любого хочет спасти, почему же я должен относиться к людям иначе? Пытаюсь разобраться с проблемами каждого, хотя это трудно. Очень трудно. Многие, правда, потом принимают крещение. Но Алексей Федорович Лосев говорил, что если человек считает себя атеистом, это не значит, что он ни во что не верит. Религиозную потребность нельзя изъять из личности. Просто одни ей не внимают; другие ее осознают, ищут духовных путей ее удовлетворения. Нас долго учили обратному говорили, что душа — это дырка от бублика. Мы знаем, что сущность является, а тут говорят: явление есть, а сущности нет. Где логика, где диалектика?
-Как врач-психиатр, вы много знали о людях. Став священником, Вы узнали о них больше?
-Я был когда-то массажистом, работал со спортсменами, мои руки знали каждую клеточку на их теле. Потом в институте я препарировал мышцы, касался мозга, органов. Когда стажировался на психиатра, к нам на семинары приходили светила в этой области, мы изучали болезни психики, различные психотерапевтические методики, теории личности. Это обогатило мое представление о человеке. Но духовная жизнь — это больше, чем свойства личности, ее психологические характеристики, это ее смыслы, ценности, мистический опыт… И дух, и душа, и тело — все это едино в человеке. Поэтому не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.
Беседовала Ольга Кабанова